21 — 31 марта 2018 года

«Александр Пырков.
Этюды. 1970-1980-е годы»
Живопись

Пырков Александр Александрович (1946 - 2014 г.г.) известный приморский художник, член чье становление пришлось на 70-е годы. В 1976 году он окончил Дальневосточный институт искусств (преподаватели Ю.В.Собченко, В.Н.Доронин).

В ранний период творчества в работах Александра Пыркова превалируют черты французского постимпрессионизма. В середине 1980-х годов художник уходит от традиционных жанров и выбирает для себя другие творческие альтернативы. После многих лет поиска Александр Пырков разработал особый абстрактный язык живописи.Искусствовед Марина Куликова писала: «Если говорить о традиционализме живописи и графики Александра Пыркова, то, несомненно, его творчество может рассматриваться в контексте не только западной, но и восточной, в частности, китайской, культурной традиции. Переход от Сезанна, воспринимаемого живописцем, в качестве основы художественной европейской школы, к живописи, трудно опознаваемой западной искусствоведческой мыслью, как движение художника в поисках интерпретации Пространства, проходил мучительно и медленно, даря на каждой из остановок, в виде персональных выставок, драгоценные сколы скрытого Некоего, под названием «метафизическое пространство».

Александр Пырков как мастер и философ оказал значительное влияние на развитие современного искусства во Владивостоке.

В конце 90-х художник начинает сотрудничать с галерей современного искусства
Арка, где в 1999 году проходит его персональная выставка «500 мутаций». При поддержке галереи он принимает участие во Всероссийском проекте «Культурный герой ХХIвека (г.Москва). С 2000 по 2013 годы состоялись выставки живописи, графики, рисунка известного художника, его произведения были представлены галереей на международных ярмарках Арт-Москва, Арт Форум Берлин (Берлин, Германия), ARCO Madrid (Мадрид, Испания), KIAF Seoul (Сеул, Республика Корея).

История этой выставки очень интересная. Два года назад в галерею обратился художник Евгений Николаевич Корж с предложением показать неизвестные произведения А.Пыркова. Именно он, участник и свидетель тех замечательных пленэров, не позволил Александру Пыркову уничтожить этюды, собрал их и бережно хранил более 40 лет. Наше желание показать сохраненные работы основано на воспоминаниях о том времени, когда художники были молоды и полны идеалистического романтизма.

Как правило, такой рабочий материал представляет интерес для исследователей творчества художника и практически не доступен зрителю.

Выставка "Александр Пырков. Этюды. 1970-1980-е годы" — возможность еще раз обратиться к творчеству мастера, вспомнить о нем, его коллегах и друзьях.

…В последние годы наиболее глубоко творчество Александра Пыркова, художника, широко известного во Владивостоке, и в некоторых восточных и западных городах, рассматривали в терминах восточной философии. Отсюда абстрактные картины художника выглядят как воплощенная живородящяя пустота, как космос, как энергия, делающая пространство сущим. Сам автор рассказывает о том, как лет десять назад в Корее настоятель монастыря, едва взглянув на картины, назвал их изображением даосской философии. Поэтому, выставляясь впоследствии на Западе, в частности в Германии, Пырков, говорил, что после признания на Востоке, «западная критика ему стала уже не страшна». Подобную точку зрения развивала и известный приморский арт-критик Марина Куликова, цитируя древнекитайские даосские трактаты (Ли Жихуа: «В работе кистью важно, чтобы каждое движение заключало в себе изобразительную реальность и в тоже время пустоту, ибо в пустоте идея обретает духовную жизнь»). Используя идеи даосизма, Куликова утверждает, что картины Пыркова «локализуют характеристики пространства, в котором автор может существовать, и формируют особое состояние концентрации ума, при котором проявляется свобода, доходящая до вакуума». По слова художника, «находясь в состоянии огромного напряжения, необходимо сконцентрировать этот вакуум и воплотить его на двухмерной поверхности холста». Критик добавляет: «Это загадочное «здесь и там» – порой простое, а порой многосмысловое, - манит своей амбивалентностью и возможностью почувствовать мутации не только пространства, но игру нашего сознания». Изящная и глубокомысленная концепция, которая, как увидим дальше, все равно порождает вопросы. Потому что она похожа на догму. Посмотреть на творчество Пыркова с западной точки зрения не менее интересно. Художник называет своими учителями Сезанна и Мазаччо (чье влияние уловить трудно). К тому же, на Востоке, при всей его любви к монохромным изображениям, загадочным и экспрессивным, живопись не достигла такой проработки как на Западе и сам Пырков тому свидетельство.

Евгений Панкратьев
(Из статьи «Пырков и хаос», 2006 год, Владивосток)

…Учителем Александра Пыркова был Юрий Собченко, уделявший много внимания модернистским течениям ХХ века. Отчасти поэтому в ранний период творчества в работах Пыркова превалируют черты французского постимпрессионизма, хотя он, не считая себя членом Шикотанской группы, участвовал в первых выставках объединения, художников которого характеризовали черты «сурового стиля».
Однако в середине 1980-х художник переживает серьёзный творческий кризис, понимая необходимость обретения собственного пути. В течение нескольких лет он «красит» бумагу гуашью. Сначала отказывается от фигуративности в пользу цветового пятна и создаёт графическую серию «500 мутаций». Позже – практически отказывается от цвета в пользу тона. Как признаётся сам художник, если раньше у него на палитре лежали тридцать красок, которые ему были нужны в работе, то теперь он смешивает все эти тридцать красок и «пускает» их на холст, давая возможность им самим разбираться между собой.

Наталья Левданская, искусствовед
(Из книги «Край бунтарей. Современное искусство Владивостока
1960 – 2010-е», 2016 год)

Александр Пырков использует в своей живописи почти фрейдовские метафоры и метонимии. У него в полной мере присутствует то, о чем с меньшей метафизической проницательностью и с большим уклоном в сторону психоанализа повествует все тот же Бойс. Открытие его состоит в децентрации "изображаемого"; художник не пытается то, что предстает в его холстах и бумаге как обманчивое, подтвердить какой-то иной реальностью. В его произведениях сознание растворено в процессе выработки смыслов. И смысл, вместо того, чтобы навязывать себя как некая поддающаяся определению реальность, предстает перед зрителем перекличкой предчувствий, интуиции, намеков, предположений – т.е. художник не снабжает нас сетью, в которую мы могли бы поймать искомое в виде слова, информации, конкретного образа. Зритель изначально попадает в неведомую ловушку (в поисках смысла и истины). Забывая фрейдовское предостережение о том, что у Истины нет ни места, ни формулы.

Осознанно или случайно, но А.П. запустил механизм создания неких живописных схем, в которых внешне ньютоновское пространство-время, выраженное в пластических комбинациях цветовых сочетаний, объединено с внутренним пространством – временем, что фактически делает бесконечным число допустимых возможностей, воплощенных в форму его станковых произведений. Вполне эмпирически художник Пырков приходит к моделям, философские аналоги которых мы обнаруживаем как в христианских концепциях, так и в идейных основах китайской философии "дао".

Людмила Козлова, искусствовед
(Из статьи «Вне контекста», г.Хабаровск, 2006 год)

…Если говорить о традиционализме живописи и графики Александра Пыркова, то, несомненно, его творчество может рассматриваться в контексте не только западной, но и восточной, в частности, китайской, культурной традиции, Переход от Сезанна, воспринимаемого живописцем, в качестве основы художественной европейской школы, к живописи, трудно опознаваемой западной искусствоведческой мыслью, как движение художника в поисках интерпретации Пространства, проходил мучительно и медленно, даря на каждой из остановок, в виде персональных выставок, драгоценные сколы скрытого Некоего, под названием "метафизическое пространство". Метаморфозы пространства в картинах мастера - это непроявленность жеста, языка, культуры, цивилизации, действий, чувств, эмоций, предметной среды... Художник, в зрительное, визуальное поле картины стремится внести свое представление о движении Материи, которая объемлет не только наш, трехмерный мир, но и иное, метафизическое и понятийное пространство, характер и параметры которого трудно выразить обычными словами. Такое многоуровневое восприятие мира художником приводит его в этот по-своему логичный мир, взаимосвязи которого построены не на рассудочно-научном или спекулятивном мышлении, а на интуитивной парадигме.

Марина Куликова, искусствовед
(Из статьи к выставке «500 мутаций», 1999 год, г.Владивосток)